В 1864 году начался третий, последний, и наиболее плодотворный,
период жизни графа Алексея Сергеевича Уварова. Он окончательно
обосновался в Москве, снял, а в 1881 году купил дом в Леонтьевском
переулке (ныне ул. Станиславского, д. 18) и стал думать о создании в
старой столице своего, независимого от Петербурга, Центра
археологических исследований.12-го февраля того же года он
пригласил к себе не¬скольких известных московских любителей и
исследователей старины. Среди них - А. А. Гатцук, Д. П. Сонцов, Г. Д.
Филомонов, С. В. Ешевский, К. К. Герц. Он предложил им организовать в
Москве новое археологическое общество, наметив три задачи: 1) занятия
археологией, преимущественно славяно-русской, 2) популяризация этой
области знания в широких кругах с тем, чтобы «возбудить в обществе
сочувствие к археологии», 3) устройство археологических съездов.
Был составлен проект устава и отправлен в Петербург, где 19-го сентября
1864 года утвержден министром народного просвещения. 3-го ноября
состоялось первое собрание, которое граф Уваров открыл речью «О
деятельности, предстоящей Московскому Археологическому Обществу».
«Русская археология еще не сложилась в стройную, правильную науку, не
имеет строгой научной формы, - говорил Алексей Сергеевич. - Но должно
сознаться, что это происходит не от недостатка материалов, как
некоторые полагают, а от совершенно другой причины: от какого-то
векового равнодушия к отечественным древностям. Не только мы, но и наши
предки не умели ценить важности родных памятников и без всякого
сознания, с полным равнодушием, безобразно исправляя старинные здания,
или восстанавливая их сызнова, они не понимали, что каждый раз вырывали
страницу из народной летописи. Такое равнодушие и доселе часто
проявляется в русской жизни и вредит, к несчастью, не одной археологии».
Граф Уваров подчеркивал, что в Западной Европе внимание к национальной
старине и древности и старательное изучение ее памятников пробудилось с
особой силой «вместе с чувством народности, возрождению которого у
народов Запада так много способствовали Наполеоновские войны и
Наполеоновское властительство над всем Европейским миром».
«Чувство народности быстро подвинуло западную археологию и сильно
возбудило деятельность ученых Обществ, - продолжал Алексей Сергеевич. -
Пусть тоже чувство поможет теперь и нам уничтожить равнодушие к
отечественным древностям. Пусть оно научит нас дорожить родными
памятниками… К такому возбуждению общего сочувствия должны стремиться
все наши ученые Общества. Вот наша главная цель!»
Наиболее прямой и верный путь к достижению этой цели граф Уваров видел в
публичности обсуждений всех научных вопросов и исследований, которыми
должно заниматься созданное Общество. «Мы надеемся этим путем, - отмечал
он, - скорее распространить в публике понимание и любовь к Археологии».
И далее граф продолжал:
«Мы не можем упустить из виду еще одну меру, самую действительную и
коренную, для уничтожения равнодушия к Русским древностям и для
возбуждения общего живого участия к Русской Археологии – это ученые
съезды».
Показав важное значение таких съездов, и сколько они способствовали
развитию национальной археологии в Западных странах, он заметил, что «у
нас такие съезды, общением всех ученых сил, развили бы и самую
Археологию, и общественную любовь к ней, окончательно обеспечили бы и
сбережение Русских памятников».
В состав Общества вошел цвет московской профессуры: Ф. И. Буслаев, М.
П. Погодин, С. М. Соловьев, А. А. Котляревский, А. Н. Афанасьев, И. Е.
Забелин, О. М. Бодянский и другие.
Алексей Сергеевич занял в новом обществе пост председателя. Он стремился
привлечь в общество всех интересующихся русской историей. Образование и
сословность не имело значения. Не принимали только женщин.
Разумеется, чтобы войти в общество на правах действительного члена или
члена-корреспондента, необходимы были научные заслуги. Но присутствие на
заседаниях и публичных лекциях разрешалось всем.
Вокруг Алексея Сергеевича начинают группироваться ученые силы не только
Москвы, но и всей России. Он всех призывает поработать на благо родины,
собирать и изучать древние памятники, завещанные предками. Он принимает и
выслушивает каждого, помогает и советом, и книгами, и указаниями. И
хотя продолжает жить большую часть времени в Поречье и Можайске, где
задерживают дворянские и земские дела, оттуда он руководит работами
общества по подготовке вопросов и программ для будущего первого
археологического съезда, намеченного к созыву в 1869 году.
Организацией археологических съездов граф Уваров намеревался много
сделать в этом направлении. По его мысли, они должны собираться раз в
три года в одном из шести русских городов, наиболее богатых остатками
прошлого.
Отмечая важность этой деятельности, Прасковья Сергеевна писала в 1914
году: «Съезды собирались последовательно в разных частях нашего
обширного отечества, много сделали для ознакомления и обследования
древних памятников, и вызвали к жизни много тружеников и трудов, которые
без съездов, вероятно, остались бы навсегда неизвестными и
неизданными».
Для пробуждения интереса к старине и для добывания возможно больших
сведений об имеющихся памятниках, Алексей Сергеевич предложил обществу
обратиться к епархиальным начальствам с просьбой, чтобы они поручили
настоятелям монастырей и приходских церквей предоставить сведения обо
всех имеющихся у них древностях. Он также предложил просить губернские
статистические комитеты, чтобы они информировали археологическое
общество о древностях губернии и об их собирателях.
Граф Уваров умел направить работу общества, и его инициативы были
положены в основу многих трудов и научных предприятий общества. Он
поднял вопрос об устройстве выставки во время археологического съезда в
Москве. По его инициативе было подготовлено руководство для раскопок в
курганах и для производства изысканий. По его предложению было
произведено исследование курганов кривичей, городищ северян и древностей
тверской Карелии. Он первым заинтересовался первопечатником Иваном
Федоровым, содействовал составлению его биографии и предложил установить
ему памятник.
Алексей Сергеевич был душою и двигателем Общества, принимал самое живое
участие в его деятельности, ставил новые вопросы и задачи, хлопотал о
его материальном обеспечении и помогал собственными средствами, когда в
том была необходимость. Первые расходы Общества были в значительной
степени покрыты на средства графа.
Общество в скором времени получило титул «Императорского» и
государственную годичную субсидию в 3.000 рублей, которая со временем
увеличилась до 5.000. Император Александр II пожаловал Обществу так
называемый «дом Малюты Скуратова» и издал указ, по которому никакое
древнее здание в России не могло быть уничтожено, перестроено или
возобновлено без разрешения на то Московского Археологического Общества.
Следует подчеркнуть, что общество графа Уварова и его соратников не
копировало петербургское – Российское археологическое общество. Профиль
намеченных исследований был иной. Для петербургских археологов
традиционным было предпочтение из всех древностей античных и скифских.
Московские занимались преимущественно русской тематикой.
Важен и открытый характер Московского общества. Заседания петербургских
археологов были камерными, закрытыми. У москвичей - доступными для всех.
С 1865 года начали периодически выходить труды Московского общества –
«Древности». В 1867-1868 годах издавался журнал «Ар¬хеологический
вестник». Постепенно расширялась сфера исследований: были созданы
Восточная, Кавказская, Славянская и ряд других комиссий, отдельно
публиковались их труды.
В течение 20 лет, когда Алексей Сергеевич возглавлял Московское
Археологическое Общество, им было сделано более 70 докладов и
продемонстрировано более 80 предметов и коллекций древностей. Он поднял
вопрос о составлении объяснений разных археологических терминов, которые
и стали прилагаться к «Трудам» Общества под названием «Материалы для
Археологического словаря». Самим графом были составлены объяснения более
тридцати слов. Некоторые из них представляют обширные научные
исследования.
* * *
Особая заслуга Алексея Сергеевича – это организация Археологических съездов.
Первый съезд открылся в Москве 16-го марта 1869 года.
Председа-тельствовал на нем и делал доклад «О судьбах археологии в
России» М. П. Погодин. Это было не только данью уважения к старейшему
русскому историку, но и следствием давних связей ученого с семьей
Уваровых.
Алексей Сергеевич сделал на заседаниях съезда несколько важных научных
докладов. Он также принял на себя издание «Трудов» этого первого съезда.
При подготовке к нему был разработан вопросник, ответы на который должны
были, так или иначе, содержаться в докладах. Так делалось и в
дальнейшем. Благодаря этому заседания шли не стихийно, а по заранее
намеченной программе. Позже подготовительные комитеты проводили раскопки
близ тех городов, где намечались съезды, и участники их выезжали в
поле, доследовали памят¬ники и обменивались мнениями. В этом проявилась
сильная сторона организаторской деятельности графа Уварова.
На первом съезде был поставлен вопрос «О мерах к сохранению памятников в
России». С 1870 года начала действовать специальная комиссия по этому
вопросу. Общество предотвратило разрушение зданий в Боголюбове, палат
дьяка Аверкия Кириллова в Москве на Берсеневской набережной и других
ценных объектов. Дом Аверкия Кириллова был передан обществу Александром
II, который оно занимало до Октябрьской революции.
Когда дошла очередь до организации второго съезда в Петербурге, взоры
всех опять устремились на Алексея Сергеевича. В изложении действий
подготовительного комитета Петербургского съезда говорится:
«Члены комитета, приступая к избранию председателя и руководителя
прений, единогласно остановились на графе Уварове. Его обширные и
многосторонние познания в археологии и важные практические исследования
курганов и памятников древней церковной архитектуры приобрели ему
почетную известность в ряду русских ученых. Но сверх того, и еще более,
русская археология обязана ему тем, что он первым выдвинул идею о
съездах археологов и, осуществив ее в 1869 году в Москве, свел лицом к
лицу людей, собравшихся со всех концов России по любви к одной и той же
науке и по живому участию к отечественным памятникам. Однако граф
отклонил от себя председательство в комитете на том основании, что, имея
постоянное пребывание в Москве, не может на долгое время оставаться в
Петербурге, где назначен съезд. Комитет единогласно просил его сохранить
звание председателя номинально, но он отказался и от этого предложения
и, обещая полную готовность содействовать устройству предстоящего
съезда, согласился только принять звание помощника председателя».
Граф Уваров весьма активно участвовал в подготовке и проведении этого
съезда. Состоял председателем ученого комитета и председателем отделения
первобытных древностей, сделал доклады по нескольким вопросам и
принимал живое участие в прениях.
На последнем заседании, когда был поднят вопрос о проведении III
Археологического съезда в Киеве, профессор И. И. Срезневский выразил
желание, чтобы граф Уваров взял на себя созыв и этого съезда. Но Алексей
Сергеевич заявил, что подобное закрепощение идеи за одним лицом он
считает вредным для дела и что инициатива в этом случае должна исходить
из Киева.
Тем не менее, граф ездил в Киев для совещаний в подготовительном
комитете съезда. А при открытии самого съезда в 1784 году был избран
председателем совета, председателем ученого комитета и председателем
отделения по первобытным древностям.
На этом съезде Алексей Сергеевич сделал важный доклад - «Что должна обнимать программа для преподавания русской археологии».
В нем даны исходные позиции автора. Археология понимается как «наука,
изучающая древний быт народов по всем памятникам, какого бы ни было
рода, оставшимся от древней жизни каждого народа». Археологический
памятник - это то, что непременно «связано с местом находки, эпохой и
условиями ее». Русская археология изучает «древний быт по памятникам,
оставшимся от народов, из которых сперва сложилась Русь, а потом Русское
государство». В число таких памятников входят и стоянки каменного и
бронзового веков как один из компонентов сложения русской культуры.
Широко распространенный тогда термин «доисторическая археология» граф
Уваров предлагал заменить на «первобытные».
Доклад показывает, что уже в 1874 году ставился вопрос о преподавании
археологии. Он не был решен ни при жизни Алексея Сергеевича, ни 25
годами позже. Только в 1909 году А. А. Спицын начал пре¬подавать
археологию в Петербургском университете.
В печатании «Трудов» III-го съезда граф принял самое живое участие. В
предисловии сказано, что «издание их обязано тем средствам, которые были
выделены, с одной стороны, министром народного просвещения графом Д. А.
Толстым, а с другой, Алексеем Сергеевичем Уваровым».
В подготовке следующего IV-го съезда, который проходил в Казани в 1877
году, граф принял тоже весьма деятельное участие. В августе 1876 года в
Петербурге состоялось первое заседание подготовительного комитета,
собравшегося во время III-го международного конгресса ориенталистов.
«Граф Уваров, - вспоминал позднее профессор Д. А. Корсаков, работавший с
ним в это время, - входил во все мелочи будущего Казанского съезда.
Расспрашивал меня о разных местных условиях и надавал мне массу ученых
поручений для исполнения их к съезду в Казани. Он диктовал мне эти
поручения, и сам редактировал и писал собственноручно большую часть
вопросов и запросов, вошедших в программу IV-го Археологического съезда.
Несколько дней к ряду, без устали, утром и вечером, занимались мы с
графом в его номере в гостинице Демута этими предварительными работами,
не обращая внимания на праздничные и табельные дни и на разные
официальные приглашения, которые получал граф Уваров по случаю съезда
ориенталистов. Граф пропускал званные обеды, вечера и рауты – и все
сидел со мной, занимаясь Казанским съездом.
Когда я уехал в Казань, он телеграммами и письмами постоянно давал мне
указания, наставления, поручения по Казанскому съезду. Зимой 1877 года
было опять заседание предварительного комитета в Москве. И опять та же
прилежная работа со стороны графа Уварова.
С начала весны 1877 года он отправился в свои археологические экскурсии и
по своим многочисленным имениям. Из Владимира, из Мурома, из Поречья,
из Пензенской губернии вел со мной деятельную переписку об организации
Казанского съезда. За две недели до его открытия граф Уваров прибыл в
Казань и почти прямо с парохода отправился в университет и принялся
вместе со мной за внешнее устройство съезда и выставки при нем».
«Прибыв в Казань, - рассказывает другой свидетель деятельности графа
Уварова профессор С. М. Шпилевский, - Алексей Сергеевич явился
поучительным примером неутомимого работника. Он взял на себя всю
черновую работу по устройству археологической выставки, сам приводил в
порядок экспонаты, наклеивал на них ярлыки, составлял каталог и т. д.
Для этой выставки он привез из своего знаменитого собрания рукописей,
относящиеся к истории Казани, которые передал мне на рассмотрение. Граф
принял на себя должности председателя съезда и совета, председателя
отделения первобытных древностей и председателя ученого комитета».
«Граф Алексей Сергеевич, - замечает П. Д. Шестаков, - был прирожденным
председателем съезда. Он был и душою, и хозяином, и руководителем съезда
и первым его работником. Он всегда был готов с советом и помощью. Как
человек, с полной любовью предавшийся изучению избранной им науки и
обладавший основательными в ней знаниями, граф Уваров по праву мог быть и
должен был быть председателем Археологических съездов. К его голосу, к
его указаниям и мнению участники съезда прислушивались с глубоким
уважением».
Но особенно много Алексей Сергеевич потрудился для V-го съезда,
состо-явшегося в Тифлисе в 1881 году. На его подготовку Великий Князь
Михаил Николаевич, бывший тогда Наместником Кавказа, выделил финансовые
средства - по пять тысяч рублей в течение трех лет, пригласив графа
Уварова к руководству учеными экспедициями по Кавказу.
Подготовительный комитет этого съезда был образован в Москве в 1878 году
под председательством Алексея Сергеевича. На его первом заседании он
изложил общую программу по изучению кавказских древностей и указал на
необходимость исследования кавказских пещер, могильников и курганов.
Было отправлено несколько экспедиций в разные пункты Кавказа. Сам граф
также принимал участие в археологических раскопках и объехал в 1879 и
1880 годах значительную часть Кавказа. Он побывал и в Кобани, и во
Мцхете, съездил в Пятигорск, Кутаиси, в Дагестан и Армению.
Впечатления были самые разнообразные - от размышлений о бронзовом веке
до знакомства с рукописями Эчмиадзинской библиотеки. Были куплены
коллекции для создававшегося в Москве Исторического музея, а в Тифлисе
открыт Кавказский музей (ныне Музей Грузии). Написан ряд работ:
«Значение Осетии для археологии», «Мцхетский могильник», «Курганы с
расчленениями близ Дербента».
В 1879 году граф Уваров организовал в Тифлисе еще один подготовительный комитет под председательством генерала А. В. Комарова.
Во время съезда Алексей Сергеевич сделал три доклада: «О Дербентских
курганах», «Об обсидиаповых орудиях, найденных на Ваяке» и «О бронзовых
древностях Кавказа».
По свидетельству современников, на V-м съезде – самом многочисленном по
числу участвовавших – граф Уваров был встречен восторженными овациями.
По инициативе Д. Я. Самоквасова и Л. Н. Майкова, было принято решение о
награждении Алексея Сергеевича золотой медалью с его портретом.
Медаль была изготовлена на средства, собранные членами археологических
обществ, и торжественно вручена в Москве 2-го октября 1882 года на
заседании Московского Археологического Общества.
VI-й съезд, проходивший в Одессе, также готовился при участии графа
Уварова. Он снова создал в Москве подготовительный комитет, в который
вошли представители различных ученых обществ и учреждений. В этом
комитете был поставлен ряд вопросов и намечены некоторые экспедиции. Но
продолжительная болезнь помешала графу принять активное участие в
подготовке этого съезда. Тем не менее, он приехал в Одессу, принимал
участие в заседаниях ученого комитета и даже сделал несколько сообщений.
* * *
По характеру своего воспитания и образования, а также той среды, в
которой прошли детство и юность Алексея Сергеевича, он не мог быть
чуждым искусству, не мог не сознавать его значения как одного из важных
рычагов культуры.
Его знаменитая усадьба Поречье – была настоящим музеем. В нем, наряду с
коллекциями научного характера, было отведено должное место и предметам
искусства.
Став археологом и широко понимая задачи этой отрасли знания, граф многое
сделал для древнего искусства. Когда было открыто Московское
Археологическое Общество, он в первой же речи отметил, что одна из задач
нового общества должна заключаться в разработке вопросов искусства. И
общество постоянно обращало самое пристальное внимание на художественные
древности: классические, восточные, византийские и, в особенности,
русские.
Среди многих работ на эту тему Алексею Сергеевичу принадлежат доклады:
«Христианские памятники Равенны», «Взгляд на архитектуру XII века в
Суздальском княжестве», «Об архитектуре первых деревянных церквей на
Руси».
Как было сказано выше, при жизни графа состоялось шесть археологических
съездов. На каждом их них надлежащее место отводилось вопросам
художественным: о влиянии романской культуры на русскую, о древних
деревянных церквах в России, о Херсонесе и Византии, знакомство с
которыми необходимо для каждого художника, желающего основательно
изучить и понять русский стиль.
В лице Алексея Сергеевича наши древние исторические памятники, в том
числе и художественные, нашли горячего защитника от разрушителей. Так,
по его ходатайству, в 1877 году Св. Синод издал указ, который обязывал
духовные власти «испрашивать при перестройках храма дозволения ближайших
археологических обществ».
…В 1861 году было создано Московское Общество Любителей Художеств. Оно
стало тем художественным центром, куда вступали лучшие художники того
времени, любители и знатоки искусства, писатели по этой отрасли знания и
коллекционеры.
В списках второго года жизни Общества значится и имя графа Алексея
Сергеевича Уварова. 23-го ноября 1863 года его избрали председателем
этого Общества. В этой должности он состоял свыше 13 лет. И хотя в 1864
году графом было создано Московское Археологической Общество,
потребовавшее от него немало сил и забот, он находил время отдавать свой
труд и новому художественному учреждению.
Как отмечали современники, Алексей Сергеевич обладал выдающимися
способностями к общественной деятельности. Между людьми он не признавал
другой разницы, кроме умственной и нравственной. Это качество открыло
ему возможность окружить себя людьми, любящими искусство и желавшими
быть ему полезными.
К видным деятелям Общества того времени принадлежал его секретарь Леонид
Никитич Панин, состоявший в этой должности с конца 1865 года по день
своей смерти – 28-го марта 1870 года. Горячий любитель искусства и его
знаток, он так дорожил совместной службой с графом Уваровым, что не
скрывал: «Я служу до тех пор, пока служит Алексей Сергеевич».
Способность и желание графа быть таким председателем, вокруг которого
объединились бы другие лица, отразилась на увеличении членов Общества. В
1863 году их было: 4 пожизненных, 49 любителей и 32 художника. В 1876-м
– последнем из времени председательства Алексея Сергеевича – числилось:
кроме 7 почетных членов, 12 пожизненных, 156 любителей и 66 художников.
В числе ближайших сотрудников графа Уварова были лица, труды которых не
прошли бесследно для истории русского искусства. Это – оба брата
Третьяковы, Дмитрий Петрович Боткин, Козьма Терентьевич Солдатенков,
художники Саврасов, Перов, Шмельков, Маковский.
Одним из главных дел Общества было устройство постоянной художественной
выставки. В период председательства Алексея Сергеевича выставка
держалась на очень высоком уровне. Ее украшали портреты Боровиковского,
Кипренского, картины Бруни, Брюллова, Федотова, Трутовского, Перова,
Айвазовского, Шварца, Ге, Васильева, Репина и других. Из иностранцев –
работы Кнауса, Каульбаха, Греза, Тройона, Розы Бонер, Мейсонье и других.
Кроме постоянной выставки, другим важным делом Общества были ежегодные
конкурсы. Авторам картин, признанными лучшими, выдавались денежные
премии. Их было по две и больше, и каждая из них достигала значительных
сумм по тому времени – 100, 200 и более рублей.
Граф Уваров неоднократно участвовал в комиссиях по присуждению премий. Он также внес в премиальный фонд 300 рублей.
Сознавая, какую огромную пользу для подъема уровня знаний приносят
публичные лекции, Алексей Сергеевич, став председателем Общества,
обратил внимание на важность таких лекций. Особенно много в этой области
им было сделано в 1874 году. Тогда профессор Адриан Викторович Прахов
прочитал шесть лекций «Об искусстве Запада на всемирной венской
выставке».
Они состоялись в Политехническом Музее и оставили сильное впечатление у
многочисленной публики. Граф Уваров взял на себя все заботы, включая
финансовые, по организации этих лекций.
В годы председательства Алексея Сергеевича в Обществе любителей
устраивались раз в неделю вечерние собрания. Они носили высоко
культурный характер: беседы об искусстве, рассказы о поездках с
художественной целью по России и за границу.
Граф Уваров относился с искренним расположением к этим вечерам. Больше
того, в их организации и провидении он принимал самое активное участие.
В 1866 году от имени Московского Общества Любителей Художеств Алексей
Сергеевич на собственные средства издал художественный сборник, который
сам отредактировал. Это издание он преподнес Обществу в дар.
13-летняя деятельность графа Уварова в Обществе Любителей Художеств
протекала во имя высоких задач художественной культуры. Общество ценило
его заботы: оно видело в нем того редкого деятеля, который трудится во
имя света, познания, истины. На своих годовых собраниях члены Общества
единогласно избирали его своим председателем, а 28-го января 1868 года
они выбрали его почетным членом.
На первом после его смерти ежегодном собрании, состоявшемся 10-го марта
1885 года, председатель Дмитрий Петрович Боткин произнес проникнутую
искренним чувством речь, посвященную памяти Алексея Сергеевича. Он
предложил украсить один из залов Общества портретом покойного.
Художественная деятельность графа Уварова, тесно связанная с его трудами
как археолога, - лишь малая часть его высоких научных и общественных
заслуг.
* * *
Другим важнейшим начинанием Алексея Сергеевича в последние деся-тилетия
его жизни было создание Исторического музея в Москве. Мысль об этом
возникла у него во время Политехнической выставки 1872 года. Там был
особый Севастопольский отдел, отражавший героическую оборону Севастополя
во время Крымской войны.
Председателем комиссии по устройству отдела был генерал-адъютант А. А.
Зеленый. Его заместитель граф Уваров принимал деятельное участие в
подго¬товке экспозиции. Тогда и появилось предложение сохранить
собранные экспонаты и взять их за основу постоянного рус¬ского
национального музея.
Было составлено ходатайство царю, и 9-го февраля 1872 года Александр II
повелел учредить комитет по устройству в Москве Музея его императорского
высочества наследника цесаревича. Возглавлял комитет Зеленый, но он жил
в Петербурге. Так что вся сложнейшая организационная работа легла на
плечи его заместителя - графа Уварова.
Надо было получить землю для строительства музея. Ее выделила городская
дума. Нужно было провести конкурс на лучший проект здания. Выбран был
проект архитектора В. О. Шервуда и инженера А. А. Семенова. Проект
встретил возражения членов комитета, особенно со стороны И. Е. Забелина.
Приходилось что-то переделывать.
Требовался проект экспозиции. Алексей Сергеевич составил его в 1873
году, стремясь охватить все материалы от каменного века до царствования
Александра II. Тем самым создавалась сплошная историческая экспозиция
без отрыва отечественных памятников эпохи средневековья от первобытных и
античных, что нередко бывало в западноевропейских музеях.
Пожалуй, образцом для графа Уварова стал Датский национальный музей в Копенгагене. Там он побывал в 1869 году.
Закладка Исторического музея состоялась 3-го сентября 1875 года в
присутствии Александра II. Первый камень в основание будущего «Дома
российской истории» положил император.
Разные взгляды на задачи музея привели к конфликту между Алексеем
Сергеевичем и Николаем Ивановичем Чепелевским – одним из организаторов
музея, что вынудило графа временно отстраниться от дел. Вернулся он в
1881 году, когда вступивший на престол Александр III потребовал
завершить строительство здания музея и открыть ряд залов к коронационным
торжествам 1883 года. Император распорядился назначить новую
администрацию музея.
Председателем стал Великий князь Сергей Александрович. Граф Уваров был
назначен товарищем председателя, фактически директора музея. Ему же
поручили возглавить строительную комиссию. Новые обязанности Алексея
Сергеевича были многообразны: наблюдение за строительством и за работами
по оформлению интерьеров, создание экспозиции.
Граф получил в свое распоряжение только голые стены музейного здания без
окон, без дверей, даже без потолков. А из коллекций – одну библиотеку
Хмырова, да мало подходящие для музея остатки Севастопольского отдела
политехнической выставки.
Словом, все нужно было начинать сначала. Тем не менее, в самый короткий
срок для такого сложного дела – всего за два года – огромное здание
музея было приведено в полный порядок, отделано 10 залов и собрано
коллекций в 15 тысяч номеров. Вся эта колоссальная работа была
выполнена, благодаря неутомимой энергии графа, не щадившего ни своих
сил, ни здоровья.
Под руководством Алексея Сергеевича и при его содействии в выборе
научного материала, архитектором А. П. Поповым составлялись рисунки для
орнаментации всех залов музея. Они, по замыслу графа, должны были стать
для посетителей наглядной летописью архитектурных и художественных
вкусов в прежние времена.
Желая воспользоваться живописью на исторические темы, граф Уваров с
большой строгостью относился к выбору художника, принимая всегда во
внимание те особенности художественного таланта, которые должны
соответствовать избранному сюжету. Живопись, по мнению Алексея
Сергеевича, не должна заслонять научного материала музея. Она должна
помогать только воображению посетителя перенестись в отдаленную эпоху
или сделать наглядным описание какого-либо древнего обряда или события.
При графе были исполнены В. М. Васнецовым его известная картина «Бытовые
сцены из жизни людей каменного века», Г. И. Семирадским две картины
«Похороны Русса в Булгари» и «Святослав у Силистрии. Ночные
жертвоприношения. Из войны Святослава с Иоанном Цимисхием». Кроме того,
И. К. Айвазовским – «Вид Керченского пролива или Воспора Киммерийского».
Из собранных Алексеем Сергеевичем коллекций для Исторического Музея
особое художественное значение имеют прекрасные копии профессора Адриана
Викторовича Прахова с древних мозаик города Киева. С киевских
барельефов, саркофагов и узорных плит делал слепки скульптор Севрюгин. В
зале памятников греческих поселений исследователи и любители искусства
найдут богатый для себя материал.
В музее находятся акварели русских древностей работы Мартынова. Эти
акварели были пожертвованы, по инициативе графа Уварова, Московским
Археологическим Обществом.
Алексею Сергеевичу удалось приобрести для музея богатейшую коллекцию
южно-русских классических древностей. Он вступил в переговоры с
Императорским Обществом Любителей Естествознания, Антропологии и
Этнографии относительно передачи в Исторический Музей всех коллекций,
бывших в 1879 году в Москве. В 1883 году они поступили в музей,
значительно обогатив собрания древностей по каменному и бронзовому векам
и различным группам курганов.
Заботясь об устройстве музея, граф передал ему многие собственные
коллекции древностей, а также приобрел ряд слепков и копий с Киевских и
Новгородских древностей, и большое собрание рисунков и фотографий. По
его предложению, Московское Археологическое общество передало
Историческому Музею многие предметы из своего музея, для приобретения
которых Алексей Сергеевич потратил немало собственных средств.
27-го мая 1883 года Исторический музей принял почетных посетителей –
Императора Александра III, его супругу Императрицу Марию Федоровну,
сопровождавших их лиц. Вскоре двери музея открылись для широкой публики.
За устройство Исторического музея графу Уварову был пожалован орден Святой Анны I степени.
По свидетельству современников, Алексей Сергеевич обладал редкими
качествами, позволившими ему с честью преодолеть сложнейшие
обстоятельства организации музея: высокий ученый уровень, авторитет и
уважение в научном мире, незаурядный дар и опыт организатора.
Современники отмечали, что заботой о наполнении залов музея стремления
графа не исчерпывались. Он хотел сделать из музея живое учреждение,
которое бы не только хранило древности, но и добывало их, организовывало
экспедиции и раскопки, привлекало к участию в своей деятельности
специалистов, занималось изучением и описанием древностей,
распространяло бы археологические сведения путем каталогов, через
библиотеки, издаваемого при музее журнала, публичных лекций и т. д.
* * *
Помимо научной, Алексей Сергеевич занимался (и весьма успешно)
общественной деятельностью. Как отмечает историк О. А. Дробнич, в 1865
году графа Уварова избрали Можайским уездным предводителем дворянства.
Он обращал особое внимание на организацию земских учреждений в Можайском
уезде и на подбор людей для работы в них.
Председателем Уездной Земской управы был избран молодой местный помещик
Иван Иванович Черкасовский, человек с университетским образованием,
живой, энергичный, готовый к любой работе. Уварова и Черкасовского
интересовало все: благосостояние крестьян, школы, больницы, медицинская
помощь в деревнях, благоустройство уездного города и многие другие
вопросы.
Уваровы предложили организовать в Можайске Благотворительное Общество.
Его задачами было: помогать устройству школ, распространять среди
населения книги, помогать осваивать мастерства, предполагалось не только
«кормить и благотворить» детей, но приучать их к труду. Вскоре
выработали и утвердили Устав. Председателем Общества избрали Алексея
Сергеевича. Но уже через год его сменила графиня Прасковья Сергеевна.
В 1866 году после проведения судебной реформы, граф Уваров со
свойственной ему энергией принялся за новое дело. Тем более, что он, как
предводитель Дворянства, становился по закону председателем Съезда
Мировых Судей. Дело было совершенно новое. Его жена вспоминала, что «вся
атмосфера суда присяжных захватывала сердце и душу».
Об этом пореформенном времени Прасковья Сергеевна писала: «При таких
обстоятельствах, под таким влиянием и при общем подъеме духа,
чувствовавшегося во всем, что делалось, думалось и говорилось в Земстве и
повсеместно, все, что дышало таким благородством и чистотою помышления,
росло и крепло во мне чувство долга поработать на пользу общую, на
пользу окружающего нас народа…»
Может быть, только благодаря постоянной помощи жены, Алексей Сергеевич
находил время съездить заграницу для общения с учеными, для работы в
библиотеках Ватикана, Неаполя, Парижа. Он объехал с Прасковьей
Сергеевной горные деревушки вокруг Флоренции и Болоньи, чтобы она смогла
познакомиться с плетением из соломы, которое затем организовала в
Можайском уезде.
Граф Уваров много хлопотал в Министерстве путей сообщения о концессии по
строительству железной дороги от Москвы до Смоленска и далее. Занимался
он и другим предпринимательством.
Во время Политехнической выставки 1872 года военное ведомство выстроило
конно-железную линию. В том же году компания, основанная В. К. Деллавос,
Н. Ф. Краузе и А. С. Уваровым, получила концессию на создание «на
собственный счет и страх» целой сети конно-железных дорог – той самой
знаменитой московской «конки». Они получили у города большой участок в
Миусах и начали устраивать здесь парк – мастерские, кузницы, конюшни.
В 1881 году вышел I том сочинений графа Уварова - «Археология России.
Каменный период». Эту книгу Алексей Сергеевич посвятил жене: «Ты всегда
участвовала во всех моих путешествиях и постоянно содействовала мне в
моих изысканиях». Одну из своих наград – медаль, поднесенную ему на
Тифлисском съезде археологов, граф подарил Прасковье Сергеевне с
гравированной надписью: «Любимому сотруднику».
В 1883 году после сильного сердечного приступа Алексей Сергеевич
вынужден был поехать в Страсбург для консультации и лечения. Вывод
медиков был неутешителен – лечить нельзя, только беречься и не
утомляться умственной работой.
Лето 1884 года Уваровы провели в Поречье. В августе граф с дочерьми
поехал на шестой Археологический съезд в Одессу. Вместе со съездом он
переехал в Крым, где принимал активное участие в осмотрах и раскопках,
после чего приехал в Ялту.
Здесь Алексея Сергеевича уже ждала жена. Они наслаждались отдыхом,
воздухом и роскошной флорой юга. Когда холодная осень пришла в Крым,
Уваровы вернулись в Москву, где граф постепенно слабел. Он редко посещал
Исторический музей, чаще проводил время с женой дома в Леонтьевском
переулке.
В конце декабря 1884 года Алексей Сергеевич несколько раз исповедовался и
причащался и «тихо угас 29-го декабря, в 6 часов утра».
Прасковья Сергеевна писала: «Угас человек шестидесяти лет от роду,
свежий и бодрый почти до самой кончины. Угас потому, что слишком любил
человечество и все то, что служит его благу…»
5-го января 1885 года «Правительственный Вестник» сообщил:
«…2-го января 1885 года в Москве от университетской церкви двинулось
печальное шествие с несомым на руках гробом. Перед гробом шли с венками
депутации от различных ученых обществ и учреждений. За гробом –
профессоры университета, председатели и члены почти всех московских
ученых обществ и масса публики.
Процессия спустилась на набережную Москвы реки и остановилась против
дома Археологического Общества, который был задрапирован траурными
флагами. По совершении литии, гроб несен был на руках до самого
Новодевичьего монастыря. Там встречен обычным похоронным звоном и опущен
в могильный склеп.
Перед опущением гроба сказана была речь о заслугах покойного для науки
секретарем Общества истории и древностей российских Е. В. Барсовым.
Так проводили к месту последнего упокоения усопшего председателя
Московского Археологического Общества графа Алексея Сергеевича Уварова».
* * *
Каким он был человеком? На этот вопрос ответил его друг - Н. Ф. фон
Крузе, написавший в первых числах января 1885 года в некрологе:
«По своему имени и общественному положению, по своему блестящему
воспитанию, серьезному и солидному образованию, по своему значительному
состоянию граф Уваров имел возможность и право претендовать на высокое
положение в государстве. И он, несомненно, приобрел бы такое положение,
если бы захотел примириться со многим и многими. Но он не пошел на это.
Он был слишком горд по характеру, он был человеком мнений
самостоятельных и независимых. У него на первом плане стояли свои
убеждения. Он не пошел ни на какой компромисс со своей совестью и
предпочел удалиться в мирную, спокойную и свободную область науки,
которой отдавал все свои досуги, свои значительные средства, наконец,
отдал свою жизнь.
Граф Уваров был человек, что называется, цельный. Он имел определенные
нравственные убеждения и твердые стойкие правила, от которых никогда не
отступал ни на йоту и которыми он никогда не жертвовал. Он был предан
выше всего правде и никогда ей не изменял. Его слово и дело никогда не
расходились в жизни.
Строгий к самому себе, он был строг и к другим. Сам добросовестный
труженик, он не любил пустоты и бессодержательности. Всегда правдивый и
открытый, он не терпел лицемерия, лжи и интриги, не переносил
хвастовства и претензии, не допускал эксплуатации ни в каком виде.
Если он открывал, что был обманут в своем доверии, он тотчас разрывал
свои отношения и навсегда. Такие строгие черты характера не приобрели
ему многочисленных друзей, зато все уважали его невольно – други и
недруги.
О нем говорили, что он горд и недоступен, что он честолюбив и самолюбив.
Да, он был горд, но в том смысле, что сознавал свое человеческое
достоинство и ни перед кем не унижал его, что нравственно он был чист и
безупречен.
Он никогда не был надменен. Напротив, прост и обходителен со всеми,
ровен и предупредителен с каждым и никому не давал чувствовать, что есть
между ними и им недоступная разница положений. При том же, он был
слишком хорошо воспитан, слишком развит и не признавал между людьми
другой разницы, кроме нравственной и умственной.
Для людей, близко его знавших, в его характере была заметная черта –
скромность и застенчивость, что и принималось или истолковывалось часто в
свете за гордость и неприступность. В его нраве вообще была милая
веселость и непринужденность, в манерах и тоне необыкновенная
порядочность, что придавало в отношениях с ним известную прелесть и
привлекательность.
Душой он был добр, нежен и деликатен. Как он умел делить горе и радости!
Как он умел делать добро вокруг себя и сколько бедных и нуждающихся
обязаны его щедротам, которые всегда оставались его тайной! Как он любил
молодежь и как он ей сочувствовал в ее благородных порывах и
увлечениях, никогда не забывая, что он сам был молод, и свято хранил
молодость своей души.
Честолюбив и самолюбив! Пожалуй, он был честолюбив, но в высшем,
благородном смысле слова. Он никогда не питал в себе пошлого и мелкого
честолюбия, доступного только вульгарным душам. Он не понимал и не
признавал стремления к власти для личного положения, для эгоистических
целей. Такое честолюбие было ему недоступно и не коснулось его. Он не
искал ни чинов, ни знаков отличия и смотрел на них равнодушно. Он и не
имел их. Он работал для дела, для общего блага и там искал своих наград,
искал во внутреннем сознании посильного исполнения святого долга.
Что же касается самолюбия, то кто же опять из сознательных людей, людей
производительного труда, знающих себе цену, не чувствует оскорблений
невежества, зависти и низких интриг. Уваров был действительно самолюбив,
но самомнением никогда не был заражен.
Граф Уваров был человеком семейных преданий, чистоты и непорочности
имени. Для него семья была основа и сила общественная и государственная,
на которой зиждется гражданственность человеческая.
Граф Алексей Сергеевич Уваров принадлежит истории, на страницах которой
его личность занимает почетное и вполне заслуженное место...»
Автор: Константин Капитонов.
28 марта 2011
Источник: www.chekist.ru
МЧС Уваровка
Оперативный дежурный
8(49638)75282
